ДЕСАНТ КАПИТАНА ТВОРОГОВА
Эта, основанная на реальных событиях, повесть - не просто один из миллионов эпизодов Великой Отечественной Войны (1941-1945гг.), это также рассказ о том, как героически погиб мой двоюродный дед - Богодист Михаил Васильевич, разведчик, участник разведывательно-диверсионной группы Александра Творогова. Автор книги "Десант капитана Творогова", Николай Курыльчук, к великому сожалению, ушедший из жизни в феврале 2004 года, не оставил мне возможности получить у него официального разрешения на публикацию его книги в интернете для открытого доступа. И всё же, через свой блог, я осмелился и решил сделать эту историю доступной и открытой для тех, кто не равнодушен ко всем погибшим за победу и освобождение Советской земли от немецко фашистской черни...
Книга дополнена историческими справками и разъяснениями (не автора Курильчука). Также книга дополнена другими фотографиями, кроме тех, которые присутствуют в оригинальном издании книги Николая Курильчука 1979 года, Политиздательства Украины
Николай Курильчук,
Политиздательство Украины, 1979 год.
120 страниц.
Глава 2. "ДУГЛАС" ЛЕТИТ НА ЗАПАД
Тот весенний день 1942 года был мягкий, по-летнему теплый. Сосны и ели разливали ароматы смолы. Землю устелила нежно зеленая трава. В кронах деревьев чирикали, суетились птицы. Природа распространяла спокойную радость. Вот только эти учебные выстрелы... Раз за разом доносились они из-за земляного вала, напоминая бойцам, что подготовка кончается и их уже ждут далёкие Мозырские леса. Завтра первая группа десантников должен приземлиться близ села Мухоеды, в глубоком тылу врага. А оттуда рощами, перелесками и болотами пойдут аж под Ровно.
В том полесском городе, провозглашенному фашистами столицей Украины, свил себе гнездо оберпрезидент и гауляйтер Восточной Пруссии, начальник Цеханувского и Белостоцкого округов в Польше, рейхскомиссар Украины, генерал СА Эрих Кох.
В том полесском городе, провозглашенному фашистами столицей Украины, свил себе гнездо оберпрезидент и гауляйтер Восточной Пруссии, начальник Цеханувского и Белостоцкого округов в Польше, рейхскомиссар Украины, генерал СА Эрих Кох.
По данным разведки, в Ровно сосредоточено немало вражеских войск на отдых, переформирования, перевооружение. Медведевцы должны информировать Центр обо всём, что там происходит. И не только информировать. С помощью оружия и взрывчатки народные мстители будут устраивать диверсии, наносить всяческий вред оккупантам. И он, Александр Творогов, в этой тяжелой работе не просто разведчик-боец, он - начальник разведки!
ПЕРЕД ВЫЛЕТОМ...
К полудню Творогов не выходил из палатки командира отряда. Уточнили шифры, договорились о времени радио связи, обсудили различные варианты сигнализации самолетам, которые будут перебрасывать через линию фронта остальные группы. Затем определили на карте резервные точки возможного приземления отряда на случай, если Александр и его разведчики обнаружат опасность в основном квадрате - севернее села Мухоеды.
Полковник Медведев ещё раз просмотрел список десантников.
1. Капитан Творогов Александр Фёдорович
2. Старший лейтенант Лукашенко Николай А. Позывной - Лемешев.
3. Младший лейтенант Богодист Михаил Васильевич, - начальник пограничной заставы, помощник капитана Творогова в десантной группе.
4. Младший лейтенант Лапотников Александр А.
5. Младший лейтенант Завалий П.А.
6. Старшина Николаев Николай Николаевич. Позывной - "Тройник"
7. Старший сержант Бастианов Гомер І. Санинструктор в группе.
8. Рядовой Бринцев Николай М. - первый радист группы, радист, в совершенстве владел рацией.
9. Рядовой Свиридов Иван В. - второй радист группы, радист, в совершенстве владел рацией.
10.Рядовой Сафронов Виктор В. , москвич.
11.Рядовой Лебедев Василий.
12.Рядовой, испанский лётчик Альфредо Фернандес - Alfredo Fernández Villalón.
13.Рядовой испанский лётчик Северино Бургенио - Severino Burgueño.
14.Рядовой Куренной Филипп Иванович. Позывной - "Архимед", Ординарец капитана Творогова.
Хорошие ребята, - сказал он. - Богодист - начальник погранзаставы. Коммунист. С первого дня войны в боях.
Завалий - сотни километров сквозь вражеские тылы пробивался, пока не вырвался из окружения. Хорошо знает местные леса и языком белорусским владеет.
Николай Лукашенко тоже белорус, - сказал Творогов. - Почти с тех же мест, где должны приземлиться.
- Лапотников, - продолжал полковник, не отрывая глаз от списка. - Говорят, в декабре, когда враг карабкался к столице, Александр две недели сражался на передовой. Спортсмен, хорошо знает любые марки мотоциклов, автомобилей. Может, представится возможность поездить на вражеских трассах.
Два лётчика-испанца - тоже ребята надежные, неплохо разбираются в технике. (Два испанских лётчика, которые попали в разведывательный отряд Александра Творогова - Северино Бургенио Severino Burgueño и Альфредо Фернандес Alfredo Fernández Villalón)
Радисты. Хотя молодые, зато в бою проверенные, - размышлял Медведев. - обладают радиоделом в совершенстве, - добавил капитан. - Особенно Бринцев. Морзянку как из автомата строчит. Вот простудился только ...
- Так что, может заменим кем-то?
- Нет нет! - сказал Творогов. - Свиридов очень просил не отчислять его из группы.
У нас же свой санинструктор. Как-то ночью захожу в палатку дежурного по лагерю, а там сидит старший сержант Бастианов над учебником полевой хирургии. Хотел накричать, за то, что не спит, но дежурный заступился: "В бою эти бессонные ночи оправдают себя". Позже Бастианов уверял меня, что в случае необходимости даже несложную операцию сможет сделать.
Полковник кивнул головой, улыбнулся:
- Это хорошо, Саша, что веришь в людей. Но и вера не должна затенять слабостей и недостатков подчиненных. Мы, командиры, должны видеть как хорошие, так и отрицательные черты характера доверенного нам человека. Отдыхай, Саша. Через пять часов - в путь.
- Есть! - козырнул Творогов и вышел из палатки.
Когда утомлённое солнце склонилось к вершинам деревьев, две полуторки* повезли десантников на аэродром.** Остановились неподалеку от серого "Дугласа"***.
С самого утра Творогов с нетерпением мысленно повторял: "Скорее бы в полет. Скорее!". А теперь, взглянув в небо - в ту сторону, куда возьмет курс самолет, и затем оглянувшись на остроконечный лес, за которым стояла Москва, почувствовал, как защемило в сердце. Опять вспомнилась Брянщина, холодная партизанская жизнь. Словно услышал, как под ногами захрустели сухие ветки, и сразу же раздался голос полковника.
- Ходить бесшумно. Помните, враг не спит, он прослушивает каждый наш шаг. Нет, слова Медведева не померещились - Дмитрий Николаевич на ходу инструктировал кого-то из десантников. Творогов приказал людям построиться и доложил полковнику: - Группа к вылету готова! Дмитрий Николаевич молча махнул рукой: рапорт, мол, принято. Ступая перед строем, он пристально вглядывался в глаза каждому, как бы спрашивая: "Вы готовы через несколько часов ступить на землю, оккупированную фашистами?" И все - карие, серые, голубые, зеленоватые глаза десантников беззвучно отвечали: "Готовы!". - Удачи вам, друзья, - сказал по-граждански полковник. Пожав руку каждому, он подошел к Творогову и вполголоса сказал: - До встречи в Мухоедах. - Есть, до встречи в Мухоедах! - чётко ответил командир группы. 
Группа бойцов отряда "Победители" перед забросом во вражеский тыл. Июнь 1942.
Судя по всему, это не первая группа десантников Творогова. Возможно, это вторая группа Кочеткова,
или третья группа Фёдора Пашуна и Владимира Фролова или четвертая группа
Сергея Трофимовича Стехова, или же пятая группа (20 июня 1942 г.) под командованием
Дмитрия Николаевича Медведева.
Выглядел Александр молодецки бодро. Он был в новом обмундировании. Поперек петлиц - по рубиновый полоске. На пилотке искрится пятиконечная звезда. А пилотка на голове (так плотно постриженной машинкой, что даже тело белеет из-под стрижки) сбилась на правый висок. Губы - порозовевшие, немного припухшие, на щёки уже успел лечь весенний загар.
Загрохотали моторы, и Дмитрий Николаевич приказал:
- Садитесь в самолет!
- Нале-во! - командует Творогов. - За мной, шагом марш!
 Зашелестела трава под сапогами, повилась к "Дугласу" недолгая человеческая цепочка. Пропустив всю группу, Творогов ступил на металлический трап. В квадрате двери на мгновение замерла его стройная фигура, потом и она исчезла в тёмном салоне.
ВО ВРЕМЯ ПОЛЕТА ...
Самолет встрепенулся. Завихрилась под крыльями сухая прошлогодняя трава. "Дуглас" промчался по стартовой полосе и взлетел в воздух. Какое-то время десантники сидели молча, привыкали к сумеркам. Откинувшись на спинку сиденья, Творогов пробовал отгадать, о чем думают его боевые побратимы. Ну, хотя бы этот тульчанин старшина Николаев? Александр хорошо знает его. За два с половиной года до службы в армии он оставил родное село Манишино на Тульщине и перебрался в Москву. На одном из столичных заводов освоил профессию облицовщика холодильных установок. Там его призвали в ряды Красной Армии. На пограничной заставе, где проходил военную службу, считал себя коренным москвичом. В первый же день войны комсомолец Николаев вступил в бой с фашистами. Тогда на белорусское село, где бойцы пограничники вечером давали концерт, а потом - до самого рассвета складывали в стоги колхозное сено, - упали первые фашистские снаряды. Воины бросились к своей заставе, выхватили из пирамид оружие и вступили в бой. Старшина Николаев попал в окружение. При встрече с Твороговым он выстроил четырех бойцов и обратился к капитану: - Позвольте вступить под ваше командование! А о чём думает Филипп Куренной? ... 
Рядовой Куренной Филипп Иванович.
Фото послевоенное, 1950-60 годы ...
Из четырнадцати десантников он и Северино Бургенио
остались живыми и были
свидетелями тех трагических событий.
С большой помощью Филиппа Ивановича
была написана эта книга.
- Товарищ командир ... Неужели все кончено? Неужели отныне наш город омут (в смысле - в глубокой яме), в болоте, а по улицам городов и сёл будут разгуливать иностранцы? У Творогова и самого слеза наворачивалась на глаза, но он, как оказалось, был единственным кадровым командиром, коммунистом среди ошеломленной неожиданным нападением врага группки пограничников. Поэтому просто не имел права выказывать слабость. Чтобы успокоить бойца, скомандовал: - Становись! Равняйсь! Рассчитайсь! За мной - шагом марш! Растерянное: "Куда же шагать? Мы же во вражеском кольце" оборвал решительно: - Разговорчики в строю! Врага идем бить. - А через минуту ещё и предупредил: - За дезертирство - расстрел на месте. Даже сам испугался жестокого слова, которое слетело с уст. Но рассудил: иначе нельзя в такой обстановке - надо вывести людей из ужасного оцепенения, вселить в них веру, что они - непокоренные до тех пор, пока выполняют свой долг перед Родиной. Творогов хорошо знает: тот вопрос "Куда же шагать?" задал рядовой Филипп Куренной. Через две недели, когда группа увеличилась втрое и имела на своем счету несколько удачных боевых операций на путях, которыми двигались на восток колонны фашистских автомобилей, танков и бронетранспортеров, Куренной на одном из привалов вполголоса пробурчал: Пройдешь, товарищ, все бои и войны,
Не зная сна, не зная тишины...
- Хорошо, когда человеку песня на душу ложится, - сказал капитан.
- Как же ей не ложиться? Гитлеровцев бьем! - бодро ответил Филипп.
Постепенно Куренной стал в группе нужным человеком. У кого-то порвался сапог, к нему: "Почини-ка, друг Филипп". Чей-то карабин испортился - опять же: "Товарищ Куренной осмотри..." Нет взрывчатки, а нужно взорвать вражескую автомашину с продовольствием, Филипп Иванович угрюмый, как осенняя ночь. Идёт себе отдельно и всё что-то обдумывает. А потом вдруг:
- Товарищ командир, нашёл!
Ребята за это "нашёл" прозвали Филиппа Архимедом. Когда впервые его так окрестили, Куренной обиделся, связывая это имя со словом "мёд". Кто-то из товарищей упрекнул его за неосведомленность в истории древнего мира, затем объяснил значение для науки открытий Архимеда.
- А откуда ж мне знать о том Архимеде? - отшутился Филипп. - Я вместе с ним на одной заставе не служил.
Вскоре под руководством того изобретательного Куренного бойцы подпилили две опоры под мостками на шоссе, пристроили рычаг, и первая же автомашина оказалась задними колесами в ловушке.
Творогову вспомнилось - накануне вылета Филипп Иванович получил письмо от родных. Рассказал друзьям о сыне, а ответить так и не успел - не хватило времени.
Сержант Николай Лукашенко смотрел в круглый иллюминатор, за которым кое-где мерцали звезды. Николай улыбался, словно летел уже над родной белорусской землей.
Капитан хотел было крикнуть Николаю, чтобы запел что-то весёленькое, но заметил - на его лицо набежала печаль, и отверг свое намерение. Война научила Творогова: нельзя искусственно подогревать веселье, так же, как и укрощать их.
- На войне минуты смеха - это целебный бальзам, - любил повторять полковник Медведев. - Минуты размышлений - тоже полезная штука. Углубившись в размышления боец подытоживает прожитое и пережитое, делает важные выводы. А ещё, выметает весь хлам, который засоряет хорошую надежду... Не нужно будить в такую минуту веселье или чувство юмора. Всё это придёт позже, когда возникнет соответствующая обстановка.
Богодист склонил голову на кулаки, уставился в днище салона. Может, вспоминает свою жену Елену с дочерью Светланкой, которой недавно пошёл второй годик? Война застала их на границе. Островок среди синих волн Балтийского моря, где Михаил был начальником погранзаставы, моментально почернел воронками от вражеских снарядов. Младший лейтенант Богодист вскочил, помчался на берег, куда уже подплывали фашистские катера. Организовав оборону, он отвлёкся на минуту - написал на листочке карманного блокнота:
"Ленуся! Не перечь - садись в лодку и на материк. Выполняй всё, что прикажет старшина. И всем женам пограничников передай мой приказ без шума, без слёз - в лодку! и быстрее! Мы отобьем атаку врага и заберём вас на остров. Береги Светлячка. До встречи, любимая. Твой М."
Не вернулся Богодист на пограничный остров. Лесами шёл, а порой и полз, чтобы пробраться к своим. Затем судьба его свела с капитаном Твороговым. Неторопливый, задумчивый Михаил - просто красавец. От природы сообразительный и находчивый, он быстро привлёк к себе внимание командования. Воину впоследствии поручили выполнять сложные разведывательные операции.
Полная противоположность Богодисту с его неторопливой рассудительностью - санинструктор Гомер Бастианов. Быстрый, острый на слово Гомер отнюдь не укладывался в медленно-величественные гексаметры своего именитого древнегреческого тёзки. Предки Гомера Бастианова, как и автор "Одиссеи" и "Илиады", в древности жили в землях Эллады, однако прихотливая судьба в одно пасмурное утро подхватила их на своих крыльях и понесла через море Понтийское - на благодатные горы Кавказа. Голод заставил нищих греческих крестьян оставить свой легендарный край.
Закончив в Тбилиси среднюю школу, Бастианов успешно сдал вступительные экзамены и был зачислен на биологический факультет Московского университета имени Ломоносова. Его пленил чудесный подводный мир, где, как и на земле, проживает много разнообразных существ. Друзьям Гомер в шутку говорил:
- Мы, люди, имеем в пять раз меньше жилплощади, чем рыбы, а чувствуем себя хозяевами планеты. Интересно, что думают по этому поводу рыбы?
Истинный альтруист Бастианов люто ненавидел гитлеровцев. Он тяжело пережил известие о гибели своего друга студента Олега Чёрного, который в группе разведчиков ходил за линию фронта. Слёзы, словно роса с каштановых орехов, падали с глаз Гомера. Тряся в воздухе письмом Олеговой матери, спрашивал товарищей:
- Что ответить ей? Написать: "Погиб смертью храбрых"? Тогда она вправе спросить меня: "А разве ты трус, что живешь?" Я не трус! Я хочу на фронт. На фронт хочу, чтобы отомстить за Олежку!
Медведев остро воспринял отчаяние юноши, однако не дал Творогову успокаивать Гомера:
- Не нужно... Пусть отведёт душу.
А потом подозвал Бастианова:
- Старший сержант, хотите на фронт?
- Так точно! - вытянулся Гомер.
- Отправлю вас с первой группой, - пообещал полковник. - Но при одном условии - если овладеете парашютным делом. Знаю, с прыжками у вас пока не всё в порядке...
После этого разговора Бастианов на тренировках прыжков с парашюта проявлял незаурядное упорство, каждый раз просился на дополнительный прыжок. А по ночам, когда лесной лагерь засыпал, Гомер брал кисет душистого табака, который регулярно посылали ему из Тбилиси сестры Анна и Олимпиада, и заходил в палатку дежурного.
- Закурим? - предложил, раздёргивая верёвку кисета. - Грузинский, пахучий. Такой нигде в мире больше не растёт.
Дежурный офицер хорошо знает, зачем эта хитрость, и незлобно бурчит:
- Здесь посторонним находиться запрещено... Увидит начальство - мне попадёт.
- Не увидит. Закуривайте себе, а я пойду, - говорит Гомер. - Ещё табачку оставлю, чтобы ночью вам не было скучно...
- Посиди немного, - решается дежурный. - Только тихо...
- Как сомик в воде буду молчать, - соглашается Бастианов и вынимает из-за пояса книгу "Полевая хирургия".
- Значит, врачом хочешь стать? - спрашивает дежурный.
- На фронте понадобится. Я курсы санинструкторов ещё в университете закончил. Но знания поверхностные, теперь углубляю.
Гомер едва заметно шевелит губами - что-то шепчет про себя. Наверное, повторяет новую тему с полевой хирургии? Чтобы не помешать Бастианову, Творогов переводит взгляд на иллюминатор: темные лесные массивы чередуются с бледными клаптиками полян и лугов. Вот под крылом самолета проплыл, словно россыпь из игрушечных кубиков, какой-то городок. В тех разнообразных кубиках живут люди, в основном непригодные к военной службе. Как и его мать Анастасия Андреевна, как и маленькая сестринская дочь.
Замигала красная лампочка над кабиной пилотов. Неужели, пора? Творогов взглянул на часы. Нет, рано ещё для высадки... Как вдруг за иллюминатором беспорядочно засверкали вспышки. Самолёт вздрогнул, как будто кто-то извне толкнул его.
- Бьют зенитки, - вскочил Свиридов, который до сих пор сидел молча - дремал, или, может, мысленно разговаривал с женой Ларисой.
Снаряды взрывались у самого самолета. Прожектор нащупал "Дуглас", словно горячим языком лизнул круглые иллюминаторы.
- Неужели собьют? - с досадой в голове спросил радист Свиридов.
- Если собьют, то это мы сразу почувствуем, - полушутя ответил Бастианов.
Сорвался нервный смех. Бойцы зашевелились, словно просыпаясь от сна.
Ещё несколько ярких вспышек и снова за окнами темнота. Только внизу, как в чёрном, бездонном колодце, мечатся огоньки. Там, на земле, идет бой. Он не утихает даже ночью.
Из кабины выглянул пилот:
- Пересекли линию фронта.
Десантники заговорили.
- Лемешев, **** давай песню! - басовито предложил Гомер.
- Можно и песню, - расправил плечи Лукашенко.
Николай больше всего среди всех любит петь песни. За это в подмосковном лагере ребята прозвали его Лемешевым. Жаль, что у сержанта не лемешевский тенор, а лирический баритон, - Лемешев и всё тут.
- Наверное летим над Украиной, - сказал Филипп Куренной. - Давайте украинскую споём. Ну, товарищ сержант, мою любимую.
Филипп Иванович вырос в Сибири, и вкуса к родной песне не потерял - от матери перенял.
В салоне вопреки монотонному рёву моторов мечтательно зазвучало:
Дивлюсь я в небо
Та й думку гадаю,
Чому я не сокіл,
Чому не літаю...
Затем песни пошли одна за другой. Огненные комсомольские сменялись шутливыми и смешными. А те лирическими - про такую любовь, что аж за сердце трогает.
Капитан задумался - песня навеяла волнующее воспоминание. Будто бы нет войны... Как будто бы в запылённом грузовике едет он с бойцами-пограничниками к хлеборобам соседнего с погранзаставой села. Должны выступить перед тружениками с концертом, а затем - до седьмого пота! - подавать снопы в грохочущий молотилку...
Воспоминание оборвалось - кто-то коснулся рукой по плечу капитана. Поднял голову. Перед ним - командир экипажа самолета.
- Чертовщина какая-то! Полоса тумана началась.
- Широкая?
- Не знаю... Землю как ватой затянуло. Придётся возвращаться.
- Да ты что? - встрепенулся Творогов, представив, что после таких сборов и проводов они снова появятся в лагере.
- С курса не сбились? - сдерживая волнение, спросил капитан.
- Не сбились.
- Тогда высадишь нас в туман. Не привыкать. По-всякому приходилось.
- Согласно инструкции я должен вернуться, - заявил летчик.
- Оставь, друг, - махнул рукой Творогов. - Выстреленную пулю назад в дуло не вернёшь.
- Пусть будет по-вашему, - наконец согласился лётчик и вернулся в кабину.
Капитан выглянул в иллюминатор: на востоке занимается рассвет, внизу кипит-клубится молочная пена тумана.
ИСТОРИЧЕСКОЕ ДОПОЛНЕНИЕ:
Эрих Кох (нем. Erich Koch, 19 июня 1896 года, Эльберфельд, Рейнская провинция, Германская империя - 12 января 1986, государственная тюрьма в Барчево, Польская Народная Республика) - немецкий государственный деятель, высший партийный функционер НСДАП, военный преступник. В 1942-1944 занимал должность райхскомиссара Украины.
С 1 августа 1941 по январь 1945 возглавлял гражданскую администрацию Округа Белосток. С 9 мая 1942 по 10 ноября 1944 занимал должность райхскомиссара Украины. С 16 ноября 1942 - имперский комиссар обороны Восточной Пруссии. Руководил эвакуацией гражданского населения Восточной Пруссии при приближении советских войск. Известный своей жестокостью и грубостью, имел у руководства НСДАП и немцев славу "второго Сталина". Также его называли "эрцгерцог Эрих" - так велика была подконтрольна ему территория. Альфред Розенберг рекомендовал Коха на должность райхскомиссара России, где оккупационный режим должен быть более жестким, чем на остальной территории Советского Союза, но по прямому распоряжению Гитлера был назначен райхскомиссаром Украины. Его правление в оккупированной Украине отмечалось исключительной жестокостью. Считал Украину не национальным, а территориальным понятием. Согласно этой позиции выбрал столицей Райхскомисариата Украины город Ровно. Считал украинцев "недочеловеками" (нем. Untermenschen). Уничтожил около 4 миллионов человек в Украине, включая и еврейское население Украины. Еще 2,5 млн. человек, за время его правления, были депортированы в Германию, где работали как "остарбайтеры". Под его руководством беспощадно эксплуатировались природные богатства Украины, ограблено и вывезено в Германию огромное количество памятников культуры и тому подобное. Эриху Коху приписываются следующие фразы: "Мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца и, наоборот, чтобы украинец убивал поляка. Если до этого по дороге они пристрелят еврея, это будет именно то, что мне нужно ... Некоторые чрезвычайно наивно представляют себе германизацию. Они думают, что нам нужны русские, украинцы и поляки, которых мы заставили бы говорить по-немецки. Но нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли. " (Д. Н. Медведев, "Сильные духом"). "Мы народ господ и должны жестко и справедливо править. Я возьму из этой страны всё до последнего. Мы должны осознавать, что самый мало-мальский немецкий работник расово и биологически в тысячу раз превосходит местное население". (5 марта 1943 года, Hans-Erich Volkmann (Hrsg.), Das Russlandbild im Dritten Reich (Образ России в Третьем Рейхе), Köln 1994 стр. 43). ИСТОРИЧЕСКОЕ ДОПОЛНЕНИЕ: * - ГАЗ-АА (знаменитая фронтовая "полуторка"). На ГАЗ-АА стоял 4-цилиндровый двигатель мощностью 40 л.с. Грузоподъемность 1,5 т. Модификации ГАЗ-ААА, ГАЗ-410 (самосвал), ГАЗ-0330 (автобус), ГАЗ-42 (газогенератор) и др. ГАЗ-АА составляли более половины автопарка Красной Армии в течение почти трех десятков лет, безотказно служили во всех отраслях народного хозяйства. Годы выпуска 1932-1946. Был упрощенной копией грузовика Ford-AA с фанерно-деревянной кабиной выпускался на заводе, построенном специалистами фирмы «Ford». Всего собрано 829.808 автомобилей.
  **** - Сергей Яковлевич Лемешев (27 июня [10 июля] 1902, с. Старое Князево, Тверская губерния — 26 июня 1977, Москва) — российский советский оперный певец (лирический тенор), оперный режиссёр, педагог. Народный артист СССР (1950). Лауреат Сталинской премии второй степени (1941). |
Комментариев нет:
Отправить комментарий